Марина Хомякова

ОМЛ «Истоки»

Мне не нужен мир, где гибнут птицы

В Нидерландах появились

первые жертвы 5G: в Гааге

тысячами гибнут скворцы.

http://thebigtheone.com/?p=3540

Мне не нужен мир, где гибнут птицы,
потому что вышки – смерть для них,
Мир, в котором не шуршат страницы
Мудрых, добрых, настоящих книг.

Не хочу такого я «прогресса»,
Где ученым важен лишь процесс
По созданию нового «протеза»,
Чтобы человек живой исчез.

Мне противен лживый мир рекламы —
Там не пахнет свежестью трава.
Мне не нужен мир, где вместо мамы
Детям предлагают лишь «права».

Мне не нужен мир, в котором люди —
лишь объект для купли и продаж,
Труд напрасный, где оплатой будет
не еда, а пластиковый фарш.

Весь «прогресс» — бег в колесе и в клетке,
Под  надзором ваших палачей.
Я хочу иного — птиц на ветке,
Теплый свет от храмовых свечей.

И живое, искреннее слово
Выводить в тетрадь своим пером.
Чтоб весной всё расцветало снова
и жужжали пчелы под окном.

Чтобы песни лишь из уст звучали,
И над храмом — колокольный звон,
Чтоб друг друга утешать в печали,
и в сердцах написан был Закон.

Этот мир помешан на «прогрессе»,
Он забыл, что «горе — от ума»,

Вавилон однажды рухнет в бездну.
Ложь растает, как ночной туман.
Господи, не дай с ним сгинуть вместе,
И природу исцели от ран!

Хочу остаться человеком

В погоне за деньгами и успехом,
Себя мы в спешке можем потерять
А я хочу остаться человеком,
ведь образ Божий носит благодать.

Но человек кому-то стал ненужным,
И из него невидимой рукой
Штампуют или роботов бездушных,
Или скотов бездумных — на убой.

Потоки информации вливают,
Но знания — лишь пища для ума.
А ум наш слеп, добра и зла не зная,
Ведь спит душа, безвольна и нема.

Ведь ей дают культурные объедки
с чужих столов, а в них — смертельный яд.
Игрушки-монстры подрастают в детках,
И что хотят, то с ними и творят.

И стонут нераскаянные души —
Безмолвные рабы своих страстей.
От мира прячут за наушник уши,
За черными очками — тьму очей.

Нам враг убийство выдает за счастье —
Фальшивого бессмертия протез
он даст нам, разобрав нас на запчасти,
Чтоб образ Божий в нас совсем исчез.

Но не заменишь благодать успехом,
Мир суррогатов чужд душе живой.
Хочу остаться просто человеком,
Пока несовершенным, но собой!

Русь начинается с тебя

В труде, молитве и борьбе
Сумей прожить, других любя.
Русь начинается в тебе,
Русь начинается с тебя.

За камнем камень, день за днем,
Отбросив лень, забыв раздор,
Святую Русь мы создаем
Трудом совместным, как собор.

На грязь и бедность не смотри,
Ведь как бывало много раз,
Русь возрождается внутри —
В душе у каждого из нас.

Встреча с любовью

Любовь моя, я так тебя ждала
С венцом из роз и радости вином.
И вот ты, наконец, ко мне пришла…
Но что с тобой — ты в облике ином?

На голове венец — но без цветов,
и по щекам струится кровь из ран.
А в чаше не вино, а плоть и кровь,
И кто хитон прекрасный твой порвал?

Сколь многие хотят познать Любовь,
Венец примерить и испить амриты,
Но тяжек крест, и от шипов — лишь боль,
Ее изведав, гонят прочь сердито.

И говорят потом, что нет любви,
Что я безумцев выдумка и блажь.
Но вот я на распятии, смотри —
Бог есть Любовь. И это — не мираж.

Она в амриту превращает яд,
И мукам сладость придает вина.
Но горе тем, кто любит лишь себя,
Кому во мне услада лишь нужна.

Растает наслаждение, как дым,
В душе оставив стыд и пустоту.
Но если  боль мою разделишь ты,
С тобою я блаженство разделю.

Любовь моя, я так тебя ждала!
Ты в облике таком — еще милей.
Я все приму, что ты мне принесла,
Лишь будь всегда наставницей моей!

Новогодний подарок

Блокада. Ленинград. Под Новый год
Замерзло все в квартире. На постели
Сидели рядом мальчуган и кот,
Под одеялом греясь еле-еле.

Зашла соседка как-то поутру,
Им протянула хлебушка краюшку.
«Сынок, давай кота я заберу,
Сварю, тебе на праздник будет юшка».

В глазах мальчишки — слезы и испуг,
Любимца к сердцу крепче прижимает:
«Как можно, тетя, это же мой друг!
Мы — русские, в беде друзей спасаем!».

Ушла соседка. Мальчик сел на стул,
И хлеб последний разделил до крошки,
Голодному питомцу протянул
оставшуюся долю на ладошке.

«Ну что, Мурлыка, снова спать пойдем?
Вот только брошу деревяшку в печку.

Да ты не трусь, не пропадем вдвоем,
Я завтра за водой пойду на речку».

Заснул малыш и даже не слыхал,
Как тощий кот вдруг на пол слез тихонько,
И убежал по лестнице в подвал.
Лишь на заре вернулся в дом к ребенку.

Он до кровати из последних сил
Добрался, задыхаясь от одышки,
И в благодарность другу положил
задушенную маленькую мышку.

Его подарок мальчик оценил,
Кота погладил, улыбнувшись слабо.
И чудом Бог друзей благословил:
На Рождество приехал с фронта папа…

Последний вечер в Царском селе

Царственным мученикам в день их памяти посвящается…

В комнатах тихо. Погашены свечи.
Холодно в доме. Холод в душе…
В стенах родимых последний наш вечер.
Шорох снаружи… Неужто? Уже?

Сад Царскосельский – сад Гефсиманский.
В тысячелетье  растянутый час.
В небе играют багровые краски.
Боже, неужто та чаша – для нас?

Но, Слава Богу, пока что мы вместе,
Семеро нас, а Христос был один.
Господи, мы не потребуем мести,
Так же предателей наших простим.

Тех, кто недавно искал нашей ласки,
Ныне ж, как змеи, нас взяли в кольцо.
Боже, спасибо, что сброшены маски –
Смерть и врагов нужно встретить в лицо.

Дом наш родной, что любовью был полон,
Где мы росли и звучал детский смех,
Где мы гуляли, молились подолгу,
В памяти нашей остался навек.

Дом наш родной, мы уже не вернемся,
Молим, чтоб дух этот ты сохранил,
И озарил им, как лучиком солнца,
Тех, кто в нас верит и нас не забыл.

Не жди, что красота тебя спасет

Не жди, что красота тебя спасет
От подлости, от грязи и болезней,
Ты ею насладиться без забот
Желаешь в сладких грезах бесполезных?

Тот красоту познал, кто служит ей,
От клеветы и фальши очищая
Ту чистоту, что лилии нежней,
Ведь красоты без чести не бывает.

Она — родная Истины сестра —
В тиши родится, и живет в хибарке.
Она скромна, премудра и добра,
Так за нее и жизнь отдать не жалко.

Краса — как мать и малое дитя,
Перед пороком грубым беззащитна.
Храни ее и защищай, любя,
чтобы за смерть потом не стало стыдно!

Одесса. 2 мая

Твой скорбный лик бледней античной статуи,
Под черным платом — проседь в волосах…
Одесса-мать, как зреть тебя, распятую,
Безсильный  гнев сжимая в кулаках?

Как отпевать погибших наших братьев? 
Огонь похитил даже лица их,
А имена — как вязь кровавых пятен —
Записаны на улицах твоих.

И  здравый разум не желает верить
В тот беспредел жестокости людской,
которую не ведают и звери
в своей природной хищности простой…

А эти — будто вышли со страницы
учебника, из фильма про Хатынь, —
Такие же садисты и убийцы,
Такие ж осквернители святынь.

…Твое лицо бледней античной статуи,
Но и в слезах оно нам всех милей.
А палачей не тронут стоны матери:

у них, наверно, не было детей…

Как странно, что мы жили с ними рядом,
Не замечая бесов во плоти.
Теперь они, пришедшие из ада,
Решили в ад Одессу превратить.

Рождественская колыбельная

Спасителя мира увидеть спешат
Волхвы, свои земли покинув.
А в тесной пещере счастливая Мать
Поет колыбельную Сыну:

«Дитя моё, глазки скорее закрой —
прекраснее сада Эдема!
Поспи, пока светит над грешной землей
Святая звезда Вифлеема.

Ты в хлеве рожден, но предчувствую я;
Не личностью властной, но тленной,
В укор фарисеям, в насмешку царям
Ты будешь Владыкой Вселенной.

Но к власти придешь не по лжи и крови,
не дерзким циничным кумиром, —
Но волею Божией, Жертвой Любви
Ты царствовать будешь над миром.

Владенья твои не в богатых домах,
в границах земных, обозримых,
Но в трепетно любящих, добрых сердцах
Никем никогда не рушимы.

Засни же скорее, о радость моя,
Чтоб взор Твой был нежен и светел,
Когда над Тобою, волненье тая,
склонятся волхвы на рассвете!»

Севастополь. Признание в любви

Я на тебя, как женщина влюбленная,
Наивно и восторженно гляжу:
Твои морщинки – тропки потаенные,
А голос  ровный, как прибоя шум.

Ты молод, 230 с лишком ныне,
Но мудр и сед, как горный старожил,
Ведь столько со времен Екатерины
Кровавых войн и бедствий пережил!

Щербины на домах болят, как раны,
И ждут они заботливой руки,
Но говорят, мужчину красят шрамы,
Их вовсе не стыдятся моряки.

Хочу понять твою морскую душу,
Но как познать стихии глубину
Мне, что полжизни провела на суше?
Лишь смело с головой  в волну нырнуть!

Крепки твои мозолистые руки,
Привычны и к стамеске, и к мечу.
И хочется прильнуть в годину муки
К твоим горам, как к сильному плечу.

А камни древних храмов Херсонеса —
Свидетели давно минувших дней,
Влекут к себе, тут столько интересных
Открытий для внимательных очей!

Хоть иногда здесь  можно заблудиться,
Но кто-нибудь укажет путь тебе,
И потому так хочется молиться
О мире и добре в твоей судьбе!